Однажды, немецкий патолог Рудольф Вирхов (1821 —1902) демонстрировал студентам физиологический опыт. После того как он удалил у жабы часть мозга, ее тельце начало дергаться в конвульсиях. Студенты засмеялись. Желая прекратить неуместный, в данном случае, смех Вирхов, как ни в чем не бывало, объявил:
— Итак, господа, наш эксперимент блестяще подтвердил, как мало нужно мозга для того, чтобы развеселилась целая аудитория!

Кстати, как-то раз в дружеской компании у Р. Вирхова спросили, в чем, по его мнению, заключается разница между профессиями врача и юриста.
— У врачей доходы меньше, сразу же ответил ученый.
— Ведь юристы получают гонорар, как с живых, так и с мертвых, а врачи - только с живых...

Известный московский терапевт, профессор Григорий Антонович Захарьин (1829-1897) каждый раз, когда ему приходилось проезжать на извозчике мимо Ваганьковского кладбища, стыдливо отворачивался в сторону и закрывал лицо руками. Однажды с ним в пролетке находился его ученик, доктор А. Остроумов. Увидев столь непонятное и странное поведение своего учителя, он воскликнул:
— Григорий Антонович! Да что это вы, зачем так делаете?
— Лежащих там стыжусь, — признался ему Захарьин.
— Но почему?
— Так ведь, батенька неловко. Многие из них у меня лечились!

Некоторые американцы считали президента Уильяма Говарда Тафта весьма недалеким человеком. И в самом деле, его простота доходила до того, что, когда ему предлагали на выбор дайм — десятицентовую монету и никель — пятицентовик, — он всегда брал более крупный по размерам никель. Друзья Тафта очень переживали насмешки над ним. Однажды они спросили его, неужели он не понимает, что дайм ценнее, чем никель.
— Да, я прекрасно понимаю, что ценнее, — ответил им Тафт.
— Но если я начну брать дайм, то кто станет мне предлагать выбирать?

Однажды болгарский ученый А. Златаров выступал с лекцией в небольшом городке. Профессор, рассказывая о природе и ее богатствах, упомянул, что кислород, без которого невозможна жизнь, был открыт лишь в 1773 году.
— Поразительно! — раздался голос из зала. — А чем же дышали люди до этого?

Знаменитый греческий философ Платон (426 — 347 гг. до н. э.) считал, началом всего сущего — идеи, которые трансформируют материю в тот или иной предмет. В ученых диспутах он часто доказывал, что всякая конкретная вещь как бы «причастна» к своей идее. Такие рассуждения смешили киника Диогена из Синопа (404 — 323 гг. до н. э.) — того самого, что жил в огромной глиняной бочке, врытой в землю. Как-то раз, когда он ел сушеные фиги, к нему подошел Платон. — Прими и ты участие, — любезно пригласил его Диоген. Мудрец съел несколько плодов, и тут-то оппонент и продемонстрировал ему разницу между миром идей и миром вещей.
— Я сказал: прими участие, — заметил он. — Но я не говорил: — поешь…

Кстати, как-то Платон сформулировал определение, приведшее в восторг его учеников. — «Человек, есть животное о двух ногах, лишенное перьев». Тогда Диоген ощипал петуха и, принеся его в рощу Академа, объявил:
— Вот платоновский человек! После этого Платон вынужден был и своей формулировке добавить уточнение: «И с широкими ногтями»

Скитаясь по стране, Диоген однажды пришел в Минд и с изумлением обнаружил, что этот маленький городок честолюбиво украшали непомерно огромные ворота.
— Граждане Минда! — испуганно закричал философ.
— Скорее запирайте ворота, чтобы ваш город не убежал!

Другой античный мудрец — Антисфен Афинский — тоже современник и оппонент великого Платона как-то раз посоветовал гражданам Афин принять такое постановление: «считать ослов конями». Когда же ему возразили, что это нелепость и что ослы от такого решения все равно не перестанут быть самими собою, он заметил:
— А разве вы путем «кто кого перекричит» не делаете из невежественных людей полководцев?

Крупнейший французский химик и физик Жозеф Луи Гей-Люссак (1778 —1850) обычно всегда серьезный и сдержанный, был способен к порывам искренней веселости. Ученики видели его не раз в лаборатории пляшущим в калошах (лаборатория помещалась в подвале) после удачного опыта. Случайно, во время одного из своих химических опытов, он лишился глаза. Как-то его встретил епископ Сиезский, попавший в число «бессмертных» Французской академии по протекции.
— Не понимаю, как можно быть ученым, имея всего один глаз! Что можно увидеть одним глазом?
— Да побольше вашего, — не растерялся Гей-Люссак.
— Вот, например, я вижу у вас два глаза, а вы у меня — только один!

В 1909 году российское морское министерство решило заказать для пушечной мастерской Обуховского завода тогдашнюю новинку — высокопроизводительные револьверные станки. То была разновидность токарного станка, в котором деталь закреплялась один раз, а обработка производилась последовательно, несколькими резцами, установленными на поворотном барабане, напоминающем барабан револьвера. Заказ моряков насторожил бдительного представителя министерства финансов.
— Вы только подумайте, господа! — заявил он на межведомственном совещании по судостроению.
— У морского министерства мастерская пушечная, а станки оно, знаете, какие заказывает? — револьверные!

Однажды знаменитый английский писатель Джонатан Свифт (1667 — 1745) обратился к не менее знаменитому естествоиспытателю, создателю единой системы растительного и животного мира, Карлу Линнею:
— Простите молодой человек, не могли бы вы мне подсказать, как по вашей классификации называется зверь, у которого пять ног и шесть рог?
— Уважаемый метр — отвечал прославленный натуралист.
— Во-первых, не рог, а рогов. А во-вторых, во-вторых... — тут создатель системы растительного и животного мира надолго задумался и, наконец, честно признался:
— Не знаю!
— Как?! — изумился Свифт. — Это же предельно просто. Он называется гексацерас пентапод, то есть пятиногий шестирог!